Дом № 78 на улице Пушкинской (он прямо напротив музея изобразительных искусств) на первый взгляд ничем не примечателен. Кирпичная кладка, четыре этажа с застекленными балкончиками. Но на фасаде можно увидеть сразу три мемориальные доски, а это говорит, что дом необычный. В советское время его называли «писательским». В одной из квартир жил Георгий Филиппович Шолохов-Синявский, один из зачинателей советской литературы на Дону.

Фамилия Шолохов у большинства читателей ассоциируется с лауреатом Нобелевской премии по литературе, автором «Тихого Дона» М.А. Шолоховым. Георгий Филиппович был дружен с Михаилом Александровичем, и часто, во время дружеских застолий, они принимались обсуждать происхождение своей «общей» фамилии. Сходились на том, что начало фамилии Шолоховых положили в раннем средневековье выходцы их дремучих брянских лесов. Основателем рода был якобы некий «лесовик» по прозвищу Шолох – синоним древнерусского Лешего.

 

Георгий Филиппович, будучи прекрасным прозаиком с отменным стилем и слогом, все же признавал творческое превосходство Михаила Александровича. И поэтому, чтобы не было путаницы в их произведениях, взял себе псевдоним Шолохов-Синявский, прибавив название хутора, в которой проживал. Михаил Александрович любил подшучивать при их встречах: «Тогда я буду Шолохов-Вешенский!»…

 

– Эти встречи проходили в «писательском» доме на углу Энгельса (Большая Садовая) и Халтуринского переулка. Там, сразу после войны, наша семья получила большую четырехкомнатную квартиру. Шолохов частенько приезжал в гости к писателю Александру Бахареву (автору романа «Человек прячет глаза»), вместе они поднимались на четвертый этаж к Шолохову-Синявскому. Могли нагрянуть неожиданно. Кого-то посылали в магазин «Карпаты», и начиналось дружеское застолье, – вспоминает внучка писателя Татьяна Анатольевна Шолохова.

 

Но с каждым годом Георгию Филипповичу было все труднее преодолевать крутую лестницу на четвертый этаж. Сказывалось ранение, полученное на фронте. Через ростовскую организацию Союза писателей он обратился в горисполком с просьбой предоставить ему меньшую по площади квартиру, но которая находилась бы не так высоко, и расположена ближе к Союзу писателей и издательству «Молот», где часто приходилось бывать Георгию Филипповичу.

 

Так, в 1961 году семья Шолохова-Синявского переехала в «хрущевский» дом на улице Пушкинской, где потолки были гораздо ниже, подъезд не столь помпезен, но тем не менее квартиры были удобными и уютными.

 

– На первом этаже жили прозаики Александр Фарбер и Михаил Никулин. На втором – писатель Оленич-Гнененко и поэт Ашот Гарнакерьян. Напротив нас – Дмитрий Ильич Петров-Бирюк, а на четвертом этаже квартиры поэтов Вениамина Жака и Леонида Шемшелевича. Все они очень дружили между собой, эта крепкая дружба по сей день продолжается между нашими семьями, – рассказывает Т.А. Шолохова.

 

В квартире на Пушкинской у Георгия Филипповича был отдельный рабочий кабинет. Его внучка, Татьяна Анатольевна, постаралась сделать так, чтобы все здесь выглядело как при знаменитом деде. Набитые книгами шкафы, рабочий стол с пишущей машинкой «Олимпия», на небольшом кусочке стены, свободном от книжных стеллажей висят картины и фотографии. Выделяется большой художественный фотопортрет Шолохова-Синявского работы фотокора Георгия Аракельяна. Татьяна Анатольевна присаживается рядом, и становится видно, что у нее с дедом очень похожие черты лица.

 

Фронтовые часы Г.Ф. Шолохова-Синявского.

Пишущая машинка “Олимпия” на рабочем столе.

Портрет Льва Толстого, который был любимым писателем для Г.Ф. Шолохова-Синявского.

На книжном шкафу – скульптура Гоголя и портрет Ломоносова.

 

– Мой прадед Филипп, из крестьян Орловской губернии, пришел на Дон в поисках лучшей доли еще в XIX веке, – рассказывает Т.А. Шолохова. – Нашел работу на железнодорожном полустанке в районе казачьего хутора Синявского Елизаветинской станицы, вначале ремонтным рабочим, а затем путевым обходчиком, стрелочником. Дед родился уже в Синявке, в 1901 году. В 15 лет тоже поступил работать на «чугунку» (так тогда называли железную дорогу) – телеграфистом. Женился на местной казачке. С Елизаветой Алексеевной у него сложилась крепкая семья, на всю жизнь. Бабушка была и верной спутницей, и даже секретарем, когда перепечатывала на машинке рукописи деда.

 

В мемориальной квартире – множество фронтовых фотографий. Привлекает внимание одна: Георгий Филиппович, его супруга, сыновья-близнецы Леонид и Анатолий – все в военной форме. 1943 год, эвакогоспиталь.

 

«Отец мой, так же, как многие другие писатели Дона, в начале Великой Отечественной войны записался в народное ополчение. В конце 1941 года он старшим политруком ушел в действующую армию. Под Харьковом, летом 1942 года, испил горькую чашу отступления и окружения вместе с 28-й армией. Осенью оказался под Сталинградом в должности военного корреспондента: сначала в 24-й, а затем 65-й армии под командованием генерала П.И. Батова. Волею судьбы в той же армии оказались я, брат и мама, будучи санитарами армейского госпиталя. Отступали мы из-под разгромленного летом 1942 года немецкой авиацией и артиллерией Воронежа, а поздней осенью, в ноябре, встретились на несколько часов с отцом. Он уже был в чине капитана… Вторично мы встретили отца в августе 43-го под Дмитровском-Орловским (на Курской Дуге), когда его, тяжелораненого майора-корреспондента, самолетом доставили к нам в госпиталь в деревню Овсяниково» – вспоминает о фронтовом пути своего отца Леонид Георгиевич Шолохов (после войны он стал директором Новочеркасского музея истории донского казачества).

Ростовский писатель и киевский поэт вместе сражались с фашистами.

Из фронтового альбома. 1942 год. Где-то под Сталинградом.

Редакция армейской газеты. Г.Ф. Шолохов-Синявский крайний слева.

Таким Георгий Филиппович встретил Победу.

 

Как же стал выдающимся донским писателем скромный телеграфист из хутора Синявка? А началось все в 1924 году, когда Георгий Шолохов, демобилизовавшись со службы в Красной Армии, вернулся в родной дом и решил взять в жены красавицу-казачку Лизу Касюкову.

 

Тот год был засушливым, голодным. Однако осенью, с помощью друзей-телеграфистов, свадьбу организовали. Правда, не обошлось без курьезов. Поп запросил за венчание значительную сумму, которую с трудом удалось достать. Свадебный тарантас запоздал, и венчались уже в сумерках. Принесенное друзьями вино оказалось кислым…

 

Наутро после свадьбы молодые услышали стук в окно. Пришел босоногий мальчишка с перекинутой через плечо просмоленной веревкой, а за его спиной, волоча хвост по деревенской пыли, трепыхался огромный сазан. «Отец велел передать вам подарок!» – сказал мальчик. Оказалось, что Георгий, вернувшись из армии, подарил одному из синявских рыбаков ручной армейский компас, который здорово помогал в открытом море, и вот теперь, в самую нужную минуту, рыбак прислал ответный подарок: огромного, только что выловленного в Таганрогском заливе сазана!

 

Именно этот случай натолкнул Георгия Шолохова написать первый литературный рассказ об азовских и синявских рыбаках. Он часто бывал в Ростове, куда его направляли на дежурство телеграфистом в СКОПС (Северо-Кавказское отделение путей сообщения). В те годы он познакомился с писателем Александром Фадеевым, работавшим в Ростове в газете «Советский Юг» и одновременно писавшим свой знаменитый «Разгром».

 

Фадеев один из первых прочитал и высоко оценил ранние рассказы Георгия. Один из них, «Преступление» – был опубликован в 1928 году в ростовском журнале «На подъеме». Фадеев не только открыл Георгию дорогу в большую литературу, но и порекомендовал взять псевдоним «Синявский», в отличие от уже опубликовавшего к тому времени первую и вторую книги «Тихого Дона» Михаила Александровича Шолохова.

 

В 1933 году семья Шолохова-Синявского переехала в Ростов. Жили в коммунальной квартире на Новом поселении (в просторечии – Нахаловка). Георгий много и упорно работал. В «Азчериздате» один за другим стали выходить его романы: «Крутии», «Суровая путина», «Братья», «Далекие огни». В 1934 году Г.Ф. Шолохова-Синявского приняли в Союз писателей СССР. Литературный труд позволил наконец избавиться от бедности.

 

«Как сейчас помню нашу комнату, залитую весенним солнцем, и гордого отца, бросавшего на пол пачки денег – его первый большой гонорар; нас с братом, азартно ползающих по полу и хватающих с упоением эти хрустящие, аккуратно перетянутые ленточками пачки пятирублевок; радостные лица матери и бабушки» – пишет в своих мемуарах Леонид Шолохов.

В гостеприимный дом Шолоховых стали приходить ростовские писатели и поэты. Первым появился знаменитый тогда прозаик Алексей Павлович Бибик. Он выглядел импозантно: высокий бритый череп, седая щеточка усов… Великанского роста, чернявый Александр Бусыгин (первый редактор литературного журнала «Лава»), недавно вернувшийся из болгарской эмиграции казак Михаил Никулин, степенный, рассудительный журналист Павел Хрисанфович Максимов, непременный имидж которого – соломенная широкополая шляпа и парусиновые брюки…

С писателем А.П. Бибиком у Г.Ф. Шолохова-Синявского была особая дружба.

 

Приезжал на машине марки «форд» и секретарь Кущевского райкома партии некто Шаров – в защитного цвета гимнастерке, в темно-синих галифе, в сверкающих хромовых сапогах, перепоясанный скрипучими портупеей и ремнями, с золотой звездой на бляхе…

 

Разговоры между известными уже донскими писателями и Шаровым касались проблем завершавшейся в те годы коллективизации. Порой спорили до хрипоты. Шаров поучал: «Что же вы, писатели, не пишете о гигантской революции в деревне – о коллективизации? О величайшем в истории человечества сталинском плане преобразования в деревне?»…

 

Однажды не выдержал Алексей Павлович Бибик. Гневно стукнул кулаком по столу: «О чем писать?! О пустых котлах?! О голоде?! О вымирающих деревнях?!» Все присутствующие обомлели. Шаров молча вскочил и выбежал выходя, бросив напоследок: «Я это запомню!»

 

Вскоре начались аресты. Первым в 1938 году арестовали Бибика – как «врага народа». За ним последовали сам Шолохов-Синявский, гостившие Дмитрий Петров-Бирюк, Виталий Закруткин, а также один из первых редакторов «Ростиздата» Гайдар (однофамилец Аркадия Гайдара). Всех обвиняли в заговоре против советской власти на Дону.

 

– Вытаскивал писателей из тюрьмы НКВД Михаил Александрович Шолохов. Всем пришлось несладко. Петров-Бирюк от полученного на допросе удара в ухо до конца жизни остался наполовину глухим. А Бибика после отсидки приходилось прятать от органов, чтобы снова не посадили. Мой дед (кстати, его обвиняли в женитьбе на казачке) сделал в Синявке фиктивную справку о том, что данный гражданин потерял паспорт, и работает в совхозе имени Фабрициуса. С этой справкой Алексей Павлович пять лет прожил в Синявском, и даже написал книгу, – рассказывает Т.А. Шолохова.

Г. Шолохов-Синявский, А. Калинин, А. Оленич-Гнененко. Пленум Союза писателей РСФСР. Декабрь 1959 г.

В книжном магазине – за подписанием автографов читателям. 1958 г.

С супругой Елизаветой Алексеевной писатель прошёл всю жизнь.

Георгий Филиппович водил свою “Победу”.

 

В мемориальной квартире донского писателя словно застыла история. Книги на полках – с затрепанными корешками, видно, что их часто перелистывал Георгий Филиппович. Самое ценное в библиотеке – полка с книгами, которые подписаны авторами. Анатолий Софронов, Борис Изюмский, Даниил Долинский, Николай Егоров… Каждое имя – целая страница донской культуры!

 

По разному сложились судьбы писателей. Погибли на фронте Александр Бусыгин, Григорий Кац, Михаил Штительман. В Змиевской балке расстрелян фашистами Полиен Яковлев. А военный журналист Виталий Закруткин ходил в бой с пехотным батальоном во время боев за Берлин, и принял на себя командование, когда комбат был убит… Все они, погибшие и выжившие на той войне – смотрят в фотографий, развешанных на стенах этой необычной квартиры на улице Пушкинской…

 

– Разумеется, я буду сохранять мемориальную комнату моего деда, – говорит Татьяна Анатольевна Шолохова. – Но я бы с радостью передала многие предметы, связанные с ним, и с историей донской писательской организации, в музей Ростова-на-Дону, если он появится в нашем городе. О планах создания такого музея я слышу давно, жаль, что столь хорошая инициатива никак не может осуществиться. Уверена, что вместе со мной многие ростовчане пополнили бы его интересными экспонатами.